В начале июля президент России Владимир Путин заявил о необходимости восстановления системы военной приемки. «Приемку ликвидировали как класс. Это плохо. Ее надо восстанавливать, – сказал глава государства и добавил: – без эффективно работающей, функционирующей системы военной приемки у нас большие проблемы с качеством военного оборудования».

Проблемы с качеством военной продукции – а это боевая техника и вооружение, поставляемые в войска и за рубеж по экспортным контрактам, – давно не секрет. О нем не говорил разве что только ленивый. Первый заместитель министра обороны Александр Сухоруков еще осенью прошлого года приводил такие примеры: в 2010 году военным ведомством было выставлено оборонной промышленности 1764 рекламаций за низкое качество отправленных в армию и на флот вооружений, что на 20% больше, чем в предыдущем году.

Но уже в первом полугодии 2011-го рекламаций стало на 10% больше, чем за тот же период прошлого года. Цифры за прошедший год пока не оглашались, но, по нашему предчувствию, они не сильно отличаются от приведенных Сухоруковым. Если только не в худшую сторону.

Известно, что и проблемы с морской межконтинентальной стратегической ракетой «Булава», семь испытательных пусков которой закончились неудачей, были вызваны не в последнюю очередь именно недобросовестной работой специалистов, занятых на производстве и сборке ее комплектующих. И только после того как над каждым рабочим местом были установлены видеокамеры, которые пошагово фиксировали и контролировали каждый элемент сборки изделия, дело наконец-то пошло на лад.

В ближайший месяц, обещают руководители военного ведомства, «Булава», как и ее носитель РПКСН проекта 955 класс «Борей» «Юрий Долгорукий», после полутора десятка лет с начала производства будут все-таки приняты в состав ВМФ. Хотя вопросы к качеству производства морской боевой техники, как, впрочем, и любого другого вооружения, остаются.

«НВО» не раз и не два писало о недопустимости ликвидации военной приемки и связанным с этим ущербом для производства качественной военной продукции. Назовем только несколько подобных материалов – «Развал системы военного контроля» (май 2010 года), «Военпреды опять в немилости» (март 2011 года), «Военные представительства режут по живому» (июнь 2011 года).

Будем считать, что в Кремле нас услышали, да и практика взаимоотношений военного ведомства и предприятий ОПК, к сожалению, на деле подтвердила справедливость критики наших авторов, которая раздавалась в отношении руководства Минобороны, «ликвидировавшего военную приемку как класс». Хотя справедливости ради надо признать, что сама военная приемка – наследие социалистического способа производства и советских производственных отношений, где на первом месте был вал – выполнение и перевыполнение плановых заданий, а качество работы среди трудовых приоритетов занимало, увы, одно из последних мест.

Времена сегодня сильно изменились, и стало понятно, что не должен стоять над душой каждого инженера, техника и мастера, если он действительно мастер, человек в погонах, зорко следить и тщательно проверять, как он соединяет те или иные жгуты, как гнет трубопроводы, как контрит гайки…

Ни в одной высокоразвитой стране с её высокоразвитым прецизионным производством нет подобных контролеров. Там качество продукции зависит от высокоразвитой автоматизированной и компьютеризированной производственной базы и высококлассных специалистов, которые контролируют себя сами. Ибо любой, даже мельчайший брак выливается у них в денежные штрафы и, не исключено, в увольнение. А угроза безработицы как дамоклов меч висит над каждым и толкает человека к самосовершенствованию и повышению собственной производительности труда. Иначе никак.

Но оказалось, что на отечественной почве эти принципы пока не приживаются. Предприятия за невыполненные планы по госзаказу уже штрафуют, хотя и не всегда справедливо (если сам госзаказ подписан в августе, то ждать его выполнения к концу ноября бессмысленно, а тем более спрашивать за невыполнение), а вот штрафовать слесаря-сборщика или токаря-расточника за запоротую деталь или за кое-как собранный узел боевой машины пока еще не сподручно. С одной стороны, оклады у них и так не шибко велики – нечего взять. С другой – уйдет этот слесарь или токарь, где взять другого? Специалистов рабочих профессий в стране огромный дефицит.

20 лет как позакрывались все профтехучилища, на производство не заманишь ни выпускника колледжа, ни техникума. Даже выпускники технических вузов, число которых в последние годы резко сократилось, не очень торопятся влиться в производственные коллективы. У них часто на первом месте стоит не интерес к профессии и карьера на избранном поприще, а высокие оклады и перспектива получить жилье. Да и близость предприятия к дому, особенно в Москве и Санкт-Петербурге, тоже стала влиять.

Решить эти проблемы в одночасье, даже за пару-тройку лет, невозможно. Как говорит народная пословица — «что промотано мешками, не соберешь крохами». Это революционным путем, не подумав о последствиях, как это, кстати, происходит и в других областях военного строительства, можно рубануть военную приемку, а потом ломать голову над тем, как выйти из сложившегося по недомыслию критического положения.

Уже и министр обороны Анатолий Сердюков склоняется к тому, что положение с военной приемкой надо как-то поправлять. Не готов пока ВПК обходиться без нее, не стала совесть рабочего человека, как звучал когда-то советский лозунг, лучшим контролером. К сожалению, все еще нужен ему своеобразный надзиратель. И не за качеством конечной продукции, как мыслилось романтикам военной реформы, а пошаговый.

Сейчас в военном ведомстве думают, где взять, как вернуть на производство тех, чьи должности порезали и кого разогнали. А это сделать непросто. Нет теперь военных вузов, где готовят специалистов военной приемки, да и в аналогичные училища и институты не принимали почти три года, потеряна преемственность у педагогов, у курсантов и слушателей. Да и в цеху за день-два и даже пару месяцев тоже стать квалифицированным специалистом по приемке высокоинтеллектуальной военной продукции непросто.

army-news.ru/